Начало XIX века
Обнаруженная в архиве “Ведомость фабрик и заводов за 1829 год» называет имена владельцев только фаянсовых фабрик (термин “полуфаянс” или “простой” фаянс в ней не фигурирует), которые встречались, за редким исключением, в ведомостях за предшествующие годы. Это — братья Новые, Семен Гулин, Иван Овечкин, Василий Жадин, Терентий Кузнецов. Иван Акулин, Федор и Иван Тереховы, Петр Николаев и др. Изделия, принадлежавшие им и нескольким другим фабрикам, будут определять лицо гжельского фаянса в последующее время. Всего с 20-х годов по конец XIX века в Гжели возникло более 30 фабрик, выпускавших тонкий фаянс. Они начинали производство, вооруженные опытом предшественников — десятков полуфаянсовых заведений 1800-1810-х годов. Как справедливо заметил современник, “распространение наших фарфоровых и фаянсовых фабрик …принадлежит к счастливому явлению, которое ускорила более народная сметливость, нежели преуспеяние у нас самых теоретических по сим частям познаний”. И тогда — в первой трети XIX века — отмечали, наблюдая за развитием этой отрасли художественной промышленности, и сейчас — при изучении документов и вещественных материалов — бросается в глаза именно это обстоятельство: народная сметливость — главное движущее начало в создании и процветании русского художественного фаянса. Причем это относится как к гжельским фабрикам, так и к казенной Киево-Межигорской, где работали мастерами и художниками мещане и крестьяне, доходившие до тонкостей ремесла эмпирическим путем. Ни русских, ни иностранных учителей у них не было. К моменту зарождения гжельского промысла в других местах России уже во всю развивались аналогичные предприятия: казенная Киево-Межигорская, фабрика Ауэрбаха в Тверской губернии, Д.С. Насонова под Москвой, С. Я. Поскочина под Петербургом, три фабрики на юго-западе России. Старейшая фарфоровая фабрика Гарднера приступила к выпуску фаянса в 1829 году. Борьба за рынок между помещичье-купеческим и крестьянским (гжельским) фаянсом была достаточно острой. Однако, у гжельского фаянса, было важнейшее преимущество — он стоил намного дешевле. Это отмечали обозреватели всех промышленных выставок. Небезынтересно в этой связи привести выдержку из письма 1825 года комиссионера Киево-Межигорской фабрики в Москве Наума Петрова директору этой фабрики. Он пишет о конкурентах киевского фаянса, о том, что “возвысились цены на английский фаянс …фаянс гжельских же мастеров хотя не может сравниться в доброте и чистоте с Казенным, однако ж довольно хорош и для покупателей некапитальных очень выгоден, потому что имеет цены несравненно ниски”. В начале XIX века господствующим на рынке посуды был английский фаянс. В результате чего, для защиты внутреннего производства, в 1822 ввоз английского фаянса был полностью запрещен. Проведение публичных промышленных выставок для поощрения русского народного промысла началось с 1829 года. “…Цель выставок состоит в том, — говорилось в объявлении об одной из них, — чтобы показать успехи, сделанные по каждой отрасли промышленности, возбудить соревнование производителей и показать потребителям лучшие отечественные изделия”. На Первой выставке в Петербурге не было представлено ни одного гжельского заведения. О фаянсе даже лучших в России мануфактур говорилось в обзоре выставки, что он не идет ни в какое сравнение с английским. “Давно ли мы покупали прекрасный Веджвудов фаянс по 2 рубля за дюжину тарелок?. А ныне за дурной платим по 6 рублей и дороже за то, что свой», — писал обозреватель. Но уже через год, на Первой московской выставке 1831 года, можно было видеть фаянс фабрики гжельского крестьянина Федора Терехова — посуду белую, расписную, “крамсового” и “дикого” цвета и с позолотой. Обозреватель выставки отметил этот факт: “Огромная круглая зала ослепляет блеском, в ней хрусталь, стекло, зеркала, фарфор и фаянс. Огромные вазы, богатые разноцветные хрустальные изделия и смиренные произведения гжельцев собраны тут все вместе”. Допущение к участию в выставке означало большой успех Гжели — фаянс “крестьянского” заведения стоял рядом с фаянсом крупнейших мануфактур — Киево-Межигорской и Ауэрбаха. Поиски и усилия крестьянина-мастера Афанасия Киселева не прошли даром. Современники засвидетельствовали высокие качества “тереховского” фаянса: “изделияпоследнего времени не уступают уже добротою иностранным, за что фабриканты обязаны Киселеву, так же удельному крестьянину, который успел в том без всякого стороннего руководства, одними своими наблюдениями и различными опытами в составлении фаянсовой массы”, — говорилось в записке, поданной на имя министра Императорского Двора в марте 1831 года. Старания Тереховых и Киселева были отмечены: в 1831 году по распоряжению царя их наградили нарядными кафтанами” за усовершенствование выделки фаянсовой посуды и в поощрение прочих удельных крестьян гжельского приказа и распространению фаянсовой сей посуды в улучшенном виде». Тогда же образцы изделий по указанию министра Императорского Двора были посланы в Петербург, чтобы определить их пригодность для употребления при Дворе. Проходит еще немного времени, и в 1832 году за заслуги в развитии отечественной промышленности Федора и Петра Тереховых, а также Афанасия Киселева награждают серебряными медалями с надписью “за полезное” для ношения на Анненской ленте. В том же году А.Л. Киселев стал совладельцем фабрики Тереховых. За все время существования их производство оставалось лучшей в Гжели. Заслугам Тереховых и Киселева не случайно уделено столько внимания — фаянс, созданный ими, по своим техническим и декоративным достоинствам превосходил фаянс всех других крестьянских фабрик, был для них стимулом и образцом для подражания. Таким образом, период становления тонкого фаянса Гжели можно отнести к первой трети XIX века. И если Россия и, в частности, Гжель отставали в этом производстве от Англии, то шли в одном ряду с другой европейской “керамической” страной — Францией. Характерную статью опубликовал в 1830 году “Журнал мануфактур и торговли», перепечатав ее из французского издания. В публикации рассматривался вопрос о состоянии фаянсовой промышленности во Франции: “В последние 30 лет все отрасли мануфактурной промышленности сделали успехи, только искусство делать глиняную посуду осталось в прежнем несовершенстве и даже еще унизилось против прежнего. Между тем как в Англии недавно уже не только в городе, но и в деревне употребляют прекрасную белую легкую крепкую и здоровую фаянсовую посуду, у нас в самом Париже в лучших домах глиняная посуда никуда не годная: серая, нечистая, тяжелая, грубой отделки, со слабой глазурью, скоро лопается и нездоровая. Надобно исключить только Сарргеминскую глиняную посуду, которая крепостью массы и глазури превосходнее всех других”. Одни и те же проблемы возникали в разных странах, осваивавших производство тонкого фаянса. С 30-х годов XIX века весь гжельский фаянс, и прежде всего “тереховский», переживает расцвет. На это обращали внимание еще исследователи-современники. А. Нентцель писал: “Это была лучшая пора в истории гжельских промыслов”. А. Исаев, В. Селезнев, А. Селиванов также считали периодом расцвета Гжели 30-50-е годы, правда, не связывая их, как Нентцель, с успехами фабрики Тереховых и Киселева. Исаев ссылался при этом на устные предания. Он определял расцвет как время наибольшего подъема производства, достижения высоких технических качеств изделий, а мы добавим — и художественного совершенства. Только Г.П. Федченко период наивысших достижений Гжели относил к середине 50-х годов. С этим нельзя согласиться. Сохранившиеся фаянсовые вещи убеждают в том, что лучшее создано в 30-40-х годах. Вторая четверть XIX века — период расцвета в Гжели всех керамических производств. При этом изделия из полуфаянса, фаянса и фарфора часто имели разное назначение и разное социальное бытование. Тех и других было недостаточно для полного удовлетворения спроса, поэтому они относительно мирно сосуществовали. Полуфаянсовые кувшины и кумганы, расписанные синими орнаментами, украшали стол и быт зажиточного крестьянства, городского мещанства. Столовые сервизы из тонкого фаянса получили признание у более широкого круга городских жителей. Фаянс стал особенно популярен в 20-30-х годах. Однако, до того, как гжельцы научились делать тонкий фаянс (а изделий Киево-Межигорской фабрики и Ауэрбаха было мало и стоили они очень дopoгo), обеспеченные люди из Москвы покупали полуфаянсовые гжельские сервизы. Некоторые из них приезжали с заказами в Гжель. Документы хранят упоминания о продаже сервизной посуды «господам” и “приезжающим разного звания людям”. В XIX веке Гжельский полуфаянс и фаянс расходились по всей стране, продавались на ярмарках в Нижнем Новгороде и на Украине. При этом только фаянс фабрики Тереховых и Киселева не уступал по своим техническим и художественным качествам фаянсу частных заводов. Его экспонировали на многих промышленных выставках в Москве и Петербурге — в 1833, 1835, 1843 и 1849 годах. На выставке 1833 года Тереховы и Киселев представили большой ассортимент изделий: столовые сервизы, отдельно — мелкие и глубокие тарелки, соусники, салатницы, “ледники”, банки для цветов, кувшины разных видов. После выставки “крестьяне братья Тереховы и Киселев за усовершенствование ими фаянсовых изделий” были награждены малыми золотыми медалями. В связи с участием “тереховского” фаянса на выставке 1843 года обозреватель писал: “…главными представителями фаянсового дела в России являются бр. Гарднер, Ауэрбах и г.г. Терехович и Киселев”; далее он указывал: “…их (т.е. Тереховых и Киселева — Т.Д.) производство возвысилось до значительной фабрики. Их тонкие фаянсы наподобие английского ни в чем не уступают произведениям старинных фабрик бр. Гарднер и Ауэрбаха, тогда как цены их гораздо умереннее. Факт сей подает некоторую надежду на будущее, потому что подобный пример не может остаться без благотворного влияния на окружающее производство”. Таким образом, каждое выступление тереховского фаянса на выставочных состязаниях вызывало положительный отзыв критики. Успехи фабрики Тереховых и Киселева были не случайны. Удостоившись чести стать экспонентами выставок, единственными из гжельских заводов, получив награды и похвалы, Федор Терехов и Афанасий Киселев продолжали искать способы улучшить фаянсовую массу. В 1835 году они обратились в Удельный гжельский приказ с просьбой о покупке для опытов на их фабрике материалов, используемых Киево-Межигорской фабрикой. Мастера хотели провести пробу непромытой белой глины и прожженного кремния. Их Просьба была удовлетворена в 1836 году. Из закупленных материалов по своей рецептуре они создали фаянс, превосходящий киевский». Остальные гжельские фабрики также делали заметные успехи: усовершенствовали фаянс, для декорирования посуды овладели способом переводной печати, искали свои сюжеты. Среди крупных и лучших заведений Гжели 30-40-х годов следует назвать фабрики бр. Новых, бр. Жадиных, бр. Рачкиных, бр. Самсоновых. |