Бессарабова Наталия Ивановна

Бессарабова Наталия Ивановна стала законодателем мод сегодняшней Гжели. Развивая традиционные для мастеров прошлого творческие приемы, мотивы и принципы, она особенно любила такую форму изделия, в которой округлое, объемное тулово контрастно переходит в изящные строгие линии ножек и горловины. Ей всегда удавалось добиться нужного контраста в соотношении узора со свободной белой поверхностью. И всякий раз с поразительным чувством вкуса и меры. Исканиями художницы возрождены многие традиционные приемы росписи, обеспечивающие плавные переходы цвета от темно-синего до светло-голубого. Классикой стали многие ее модели. Некоторые из них, в которых традиционные мотивы Гжельской земли звучат по-новому, более свежей, чистой и прекрасной нотой, и сегодня имеют немалый спрос.

Созданные Н.И. Бессарабовой шедевры прикладного искусства украшают экспозиции ведущих музеев страны. Своими изделиями — округлыми вместительными кувшинами и кружками с утонченными перехватами у основания и венчика, вазами двух видов — с высоким горлом и в форме горшочка и оригинальными чайниками с туловом-диском, опирающимся на четыре ножки,— художница закладывала основу современного творческого почерка мастеров Гжели. Ведущее место в их творчестве вновь заняла подглазурная синяя роспись по белому фону как отражение белизны заснеженных полей Подмосковья и прозрачной синевы ясного неба. И сейчас расписывают в Гжели вазы, форму которых много лет назад задала художница.

Своего рода этапным в творчестве художницы стал чайник, эскиз которого датируется 1945 годом. Объемное дисковидное тулово подчеркнуто перекликается с формой кумганов вековой давности. Впрочем, как и все остальные элементы — петлевидная ручка, характерный изгиб носика, четыре довольно массивные ножки. «Черепашка», как метко окрестили его ученицы Бессарабовой, стал гжельской классикой, положил начало плодотворному развитию удачно найденного решения. В росписи его эскиза художница стремилась перевести в практическое воплощение теоретические свои принципы: цветок должен крепко «сидеть» на изделии, не «отрываться», не «выпирать» из него, а для этого положить его следует плоско, обобщив силуэт, убрав все липшее и оставив лишь индивидуальные признаки цветка, усилив, подчеркнув их яркостью мазка и точностью линий. Вот эта условность изображения — тоже воссоздание излюбленных мастерами прошлого приемов росписи. Для чайника Бессарабова предложила несколько ее вариантов, взяв за основу опять же традиционные цветочные и лиственные гирлянды. На эскизе — сплетенные в венок цветы и бутоны на тонких стебельках, веточки с листьями, в центре тулова — розетка, обрамленная спирально закручивающимися усиками. Возрожденный художницей синий цветок на белом фоне сразу же был воспринят ее учениками и продолжателями: на изделиях промыслов вновь распустилась «гжельская роза» во всей своей неповторимой красе. Правда, в производство пошла более простая роспись — не всем живописцам по плечу было перенести эскиз на керамическую «натуру». Но успех был ошеломляющий: никого не оставляло равнодушным это волшебство причудливой фантазии — синева на белом и золото на синем. Первые образцы новых гжельских изделий уже в 1946 году были восторженно приняты специалистами и посетителями Московской областной выставки ширпотреба в Петровском пассаже и на Всесоюзной выставке народного декоративно-прикладного искусства.

В следующем, 1947-м, году страна отмечала две знаменательные даты: 30-ю годовщину Великого Октября и 800-летие Москвы. Сами события диктовали необходимость возобновить традиционные для прошлого мотивы: живой отклик на исторические события, использование в росписи пояснительных надписей. Вот так и возник на бокале, выполненном художницей в это время, совсем в стародавнем стиле архитектурный пейзаж: ансамбль Московского Кремля, по исполнению созвучный с росписью второй половины XVIII века. В изображение вписаны даты: «1147» и «1947» — и пояснение: «Восемьсот лет Москвы». Роспись второго бокала под названием «Салют» включает обрамленную прожекторными лучами надпись «Слава».

В те же годы создает художница различные вазы, в том числе большую декоративную под названием «Дружба народов СССР».

Особое место в творчестве Бессарабовой занимает работа над кувшинами. По форме они напоминают изделия периода майолики, но не точно воспроизводят их, а смягчают, округляют их традиционные элементы. Если мастера прошлого четко членили, выделяли каждую часть сосуда — кольцевую ножку, шаровидные тулово, горло-раструб, треугольный носик, то Бессарабова отдает предпочтение плавности сочленения элементов, как бы «перетеканию» контурных линий, обводов всей композиции. Венчает кувшин крышка с хватком-шишечкой. Свободная двусторонняя роспись, четкий силуэт, цветки, бутоны, лепестки, спиралевидные завитки, усики, веточки и ягоды внутренней слитностью рисунка оттеняют, подчеркивают округлость сосуда, сплюснутую снизу, его строгую целостность.

В паре с кувшином автором была задумана кружка с тем же рисунком, с типичными для народных промыслов формообразующими элементами. Названная «Гжельской Розой», кружка эта так полюбилась, что и десятилетия спустя выпускали ее не только с кувшином, но и отдельно. Разумеется, элементы ее дополнялись, видоизменялись, но первоначальная изысканность силуэта, гармония росписи с формой и великолепная пропорциональность композиции оставались неизменными. А ведь речь идет всего лишь о предмете повседневного обихода…

С именем Н.И. Бессарабовой связаны и первые шаги по восстановлению секретов гжельской майолики. Именно она ставит опыты по росписи ее эмалью, которую ласково называет «материал с душой». Среди наиболее интересных и выразительных ее вещей — сухарница с лепными ручками в виде цветов и небольшая фигурка «Цирковой конь». В четком, энергичном силуэте фигурки — чистота линий, простота, присущая игрушкам, изящество росписи.

Лаконичность в сочетании с монолитностью, практическая польза изделий вкупе с декоративностью, глубокая законченность каждой вещи — свидетельствуют о видимом равнодушии художницы к многопредметности — «сервизности»: изделия ее, как правило, единичны, редко группируются, как, например, кувшин с кружкой. Зато всегда они технологичны и сравнительно просты для производственного тиражирования.

Первопроходцем в возрождении гжельского стиля в пластике малых форм тоже выпало стать Н.И. Бессарабовой: именно ее анималистические фигуры в большой мере определяли весь ассортимент продукции тех лет. У художницы нет еще устойчивых наработанных пластических решений, она все еще тяготеет к давним своим пристрастиям, а потому поначалу и гуси, и даже телята, выполненные ею, получались словно бы танцующими. В образах белок, зайцев, козлят заметна иллюстративность. И все же все эти зверушки и птицы естественны и хорошо узнаваемы, поскольку удачно воссоздаются типичные их повадки и характеры. Эта типизация в пластике форм отличает «Цыпленка», «Утенка» и «Лайку». Фигурки поставлены на солидные подножия, расписанные пейзажными знаками — элементами природной среды обитания героев. В «Синице», например, отчетливо просматривается детальное решение формы.

Тонкая проработка головки птицы, оперения хвоста и крыльев, заметный хохолок на голове напоминают такие же изображения в росписи квасников и кумганов XVIII века.

Неистощимый кладезь идей для нынешних мастеров — архив художницы, хранящий множество эскизов ваз, настольных ламп, кашпо, пепельниц, бокалов.