Жукова Светлана Васильевна

Еще четверть века назад некий пара­психолог, один из представителей не­обычной и редкой профессии, которую официальная наука до нынешних дней не признавала, утверждал: «…человек как бы одновременно является тем, кем мог бы стать по своим врожденным наклон­ностям и способностям, и тем, кем стал — в зависимости от обстоятельств, сформировавших его как индивида».

Светлана Жукова — яркий пример подтверждения точки зрения, высказан­ной парапсихологом. Еще в средней школе одни учителя пророчили ей карье­ру человека, влюбленного в четкие по­стулаты и формулы математики и физи­ки. Лучшее свидетельство правомерно­сти этого мнения — победы школьницы на областных олимпиадах. Другие педа­гоги предрекали девочке карьеру линг­виста. Ее также привлекали тайны стро­ения отдельных слов, их происхождение, правильное произношение.

Но, как оказалось, по-настоящему не пленило девушку ни первое, ни второе…

Как известно, в детстве многие «гре­шат» особой любовью к карандашу и бумаге. Пожалуй, у каждого из нас всплывают в памяти ребячьи фантазии, выписанные мелками на сером асфальте тротуаров.

Через все это прошла и Светлана Жу­кова, родившаяся под знаком Девы,— 18 сентября 1965 года. Знак этот, как утвер­ждают астрологи, покровитель людейтворческой натуры. Людей, умеющих упорно преодолевать крутые ступеньки на лестнице карьеры.

Поехала в город Калинин поступать в художественное училище. Решила стать художником-оформителем. Конкурс был немалый: десять чело­век на одно место. А льготников — па­льцев не хватит пересчитать. После пер­вого экзамена ей заявили: «У вас, милая, шансов почти нет!»

Как тут не вспомнить афоризм: «Чем хуже — тем лучше!» Неизвестно, как бы сложилась у нее жизнь, получи она золо­тую медаль? А тогда ей судьба пред­ложила сделать выбор. Или-или… Бро­сить все, заново готовиться к экзаменам, пропустив год. Девушка понимала — нельзя мириться с первой же неудачей. Надо шагать дальше, пытаться овладеть ситуацией…

Сильной личности судьба дает возмо­жность испытать себя на прочность. Да­ет шанс, случай. А тут уж все от тебя зависит. Понял ли ты, что именно это и есть твой случай?!

Узнала Светлана из объявления, что идет прием в Гжельский художественно-­промышленный техникум, (ныне пере­именованный в колледж. Но это не толь­ко дань времени, а перевод на новые рельсы всего курса обучения). А когда приехала — экзамены уже перевалили за свой экватор. Другая бы решила: «Зна­чит, не судьба!» Уехала бы не солоно хлебавши. Светлана же пошла на «край­нюю» меру! Показала свои рисунки чле­нам приемной комиссии. Они в один голос: «Эта девушка должна посту­пить». Так и стала Светлана студенткой.

Шел 1982 год. Миновало десять лет… Вроде бы срок небольшой. Есть люди, умеющие прессовать время. Именно та­кой оказалась Светлана Жукова.

Когда Светлана вспоминает о тех го­дах, начале творческого пути, то непре­менно с особой теплотой в голосе гово­рит о своем учителе Александре Царегородцеве. «Он очень деликатный, тактичный в общении со всеми. Это не поза, а что-то идущее от чистого сердца. Он нас уважал, делал скидку на наши «закидоны». Учил своеобразно, интерес­но, не разжевывая: приучал мыслить са­мостоятельно. Сам того не подозревая, Саша Царегородцев стал для меня ком­пасной стрелкой, вывел меня на дорогу. Я с самого начала приглядывалась к технике его росписи. Я не могла не любоваться его мастерством, его фан­тазией. И все, что творил он, было от­мечено печатью изящества и красоты. Чего греха таить, бывает, у художника не получается изделие. Иной как посту­пает? Пытается все изъяны росписью обыграть. Царегородцев — никогда. Пе­ределает…»

Пример учителя сказался в даль­нейшем на всем, к чему прикасались ру­ки Светланы.

После защиты дипломной работы она сидела на потоке, расписывая «чужие» изделия. Потом пригласили в Турыгино. Поти­хоньку-полегоньку стала Светлана при­думывать что-то свое. И, надо сказать, начало было вполне удачным. Почти все ее изделия принимались к массовому выпуску. Иногда, правда, с доработкой. А дорабатывать особого желания не бы­ло. И шло это не от лени. Как она однажды призналась: «Я все вещи делаю для души. О технологии не думаю. Мас­совка клонит в одну сторону. Не спорю, нужна отработанная технология… Тут и поле деятельности открывается для наших специалистов. Нужны подвижки двух заинтересованных сторон».

Светлана понимала, что выразитель­ность художественного языка нужно ис­кать в работах мастеров старой Гжели, не отбрасывая достижения своих коллег. Ее и сегодня привлекает манера письма Татьяны Хазовой. «У нее нет перегру­женности, умело сочетается темное со светлым, присутствует ясный ритм в сплетении узоров, есть четкое разгра­ничение основных мотивов». Когда Жу­кова пришла на промысел, ее беззаветно покорила какой-то особой лихостью пи­сьма, вдохновенным полетом фантазии Екатерина Осташкова, поразила своейдобротой, непринужденностью, искрен­ним лирическим чувством, «детскостью» пластика Г. В. Денисова.

Прошло совсем немного времени, и о работах Светланы Жуковой заговорили в полный голос. Хорошие, добротные, не лишенные полета фантазии. Да и форма изделий, сочность мазка гово­рили о том, что на промысле появился еще один оригинальный художник, иду­щий своей неповторимой дорогой…

Светлана удачно продолжала тради­ции гжельской посуды. Примером этому может послужить чайный набор. Центр композиции — два трактирных чайника, разместившихся одни на другом, вокруг антураж из сахарницы, молочника и чай­ных пар. В основе набора — горшечная форма. Истоки ее восходят к народному гончарству, к русской керамике XIX ве­ка. Нарядно-праздничная роспись нена­зойливо подчеркивает жанр этих вещей. Узоры росписи явно тяготеют к свобод­ному пространству белого фона, обозна­чают центр предметов, выделяя тем са­мым края и структуру деталей чайного набора.

Художница пошла по пути обогаще­ния возможностей фарфора за счет ре­льефной разработки его поверхности. Эта идея нашла свое воплощение в пода­рочных изделиях — шкатулках «Рельеф­ная» и «Тематическая». Жукова застави­ла образно «звучать» по углам изделия рельефы — домики, олицетворение рос­сийской деревни. Роспись дополнена сельскими персонажами.

Художница любит усложнять формы своих изделий. Конек ее — пропорции предмета. Это явно проявляется в питье­вом наборе «Ажурный». Главное в нем — гармония вертикальных и гори­зонтальных плоскостей. Оригиналь­ность изделия в значительной степени дополняет выразительная роспись. На гладких плоскостях штофа — сюжетная или пейзажная картина, на боковых ажурных поверхностях — геометрические мотивы. Видимо, не последнюю роль сыграла школьная любовь к точ­ным наукам.

Светлана любит писать на тарелках и сырных досках «деревенские» пейзажи, незатейливые улочки, деревья и травы. Пишет она довольно быстро. С настро­ением. Предпочитает темный оттенок кобальта. В центре композиции всегда скульптурный декор: он-то и принимаетна себя основную смысловую нагрузку. Узоры художницы — цветочные гирлян­ды, геометрическая сетка, венки из роз.

Имея за плечами такой багаж, можно было откликнуться на приглашения на участие в выставках. Первая поездка за рубеж — Япония. Японцы тогда пригла­сили трех ведущих художников Гжели. Но поскольку работают мастера, как правило, семейным дуэтом, решили при­гласить три семьи: Симонова и Оста­шкову, Царегородцева и Подгорную, Неплюева и Жукову. Экспонировались и продавались изделия промысла в од­ном из лучших магазинов в центре То­кио, где представлен фарфор известных мануфактур многих стран мира. «Япон­цам и гостям выставки было очень ин­тересно. Люди стояли часами, смотрели. Многие приходили не для того, чтобы купить, а увидеть, как художник распи­сывает изделие»,— вспоминала по воз­вращении Жукова.

Особой благосклонностью художницы пользуется малая пластика. Светлана с любовью расписывает неплюевских «Дворников», «Фарфористов», «Дрово­секов», «Лихих пожарников». В этих ее персонажах чувствуется динамизм жиз­ни, своеобразность характера. Ее задача не только выявить какими-то штрихами пластику, но выразить эволюцию объ­ема, написать лицо и, наконец, «схва­тить» характер персонажа. Что это — наитие или предощущение истины? Так подходили к росписи скульптуры гжельские мастера XVIII века.

Расписывает Светлана и знаменитые фигурные сосуды своего мужа: квасники «Сказка», «Мастера» и «Музыканты», декоративную вазу «Хозяюшка», а так­же монументальную декоративную ко­мпозицию «Гжель». Все они посвящены гжельскому промыслу — его людям и творениям. В скульптурном декоре можно без особого труда увидеть фигур­ки точильщика, живописца, обнаружить портретное сходство изображений художников-фарфористов Гжели. Роспись Светланы Жуковой в этих изделиях де­коративна и лаконична. Она удачно под­черкивает и выгодно дополняет мону­ментальность замысла Виктора Не­плюева.

Так день за днем работает в самом сердце старинного российского промыс­ла молодая художница, сказавшая уже свое слово в народном творчестве…